Дом был сдан в эксплуатацию с недоделками, без коммунальных услуг. Туалет был на улице, воды не было. Но жизнь в доме била ключом. Часами к девяти утра соседки собирались в общем коридоре, рассаживались по углам, каждый у своей двери и начинали заниматься рукоделием. Мамаши на детей своих не обращали никакого внимания. Они сидели на табуретках, молча, ожидая, когда мама обратит на него внимание. В то время замужние  женщины почти никто не работал. Видно ещё не стёрлось сознание навсегда и женщины помнили свои обязанности. Так проходили дни за днями.  Не участвовала в этом деле семья с первого этажа. Там жила женщина Софья Соломоновна с мужем , которого звали по фамилии Шаламбаридзе. Он был грузинской национальности, сама Софья Соломоновна была еврейкой. Сын её от первого брака был украинцем по отцу. Его отец пропал без вести в Отечественную войну. Софья Соломоновеа сожительствовала с Шаламбаридзе.У него  было до основания побито  лицо, казалось, что на его лице взорвалась мина, до того оно было уродливо.  Жили они тем, что  он скупал облигации Государственного займа, иногда выигрывал, какую-то сумму денег. Часто он долго пропадал, особенно весной. Ходил всегда в сопровождении друга, то же грузина, но очень маленького роста по  отношению Шаламбаридзе. Однажды в тёплый майский  вечер, когда цвела уже сирень, стояла Божья благодать, вдруг неожиданно на фоне лунного света появился с другом Шаламбаридзе. Мы стояли с подругой Светой возле дома. Она успела мне шепнуть на ухо: Смотри,  идёт Шаламбаридзе у него на лысине отражается Луна. Я глянула на него, и мы сдержано хихикнули. На второй день, когда я прогуливалась вместе с другом в городе, собираясь сходить в кино на дневной сеанс. Шаламбаридзе неожиданно появился, отозвал меня в сторону и тихо сказал: Если ты будешь так себя вести, как это было вчера, то не обижайся, будет твое лицо будет выглядеть так же,  как моё.  А теперь иди. Больше я никогда не смеялась ни над кем. Софья Соломоновна была женщина флегматичная, уж слишком. На все проделки сына она смотрела сквозь пальцы и особенно не переживала.  Её сына звали Евгений. Во  дворе у него была кличка  Жека. Он был главарем дворовой компании. Предпочитал ходить босиком и зимой и летом. Друзья его,  то же подражали ему. Милиции они доставляли много хлопот. Участковый бегал за ним, но поймать его не удавалось. Ночью он гулял до утра, а днём оглядывался во все стороны и при виде милиционера проваливался, как сквозь  землю. Участковый оставался с носом. Жека хорошо играл на мандолине, фотографировал, занимался мелкими кражами, как и большинство сверстников.  Когда заканчивалось мясо, или не было денег,  они ходили в совхоз.  На крючок удочки, цепляя, как приманку хлеб,   ловили из под кустов гусей. Софья Соломоновна, только успевала общипывать их.  Ходили  возле женского общежития всю ночь и пугали девочек, не давали им спать. Жека менял свой голос,  на женский, имитировал,  как его насилуют мужчины,  и просил помощи у живущих женщин в общежитии. Жалобы в милицию результатов не давали, они были, как неуловимые мстители.  В то время мы с подругой участвовали в самодеятельности во Дворце культуры. Я пела, а Света танцевала. Я до сих пор удивляюсь, просто прекрасно танцевала, обычно вела всю группу, была первой в танцах. Но в тоже время у неё не было слуха  Она не могла спеть ,  ни одной ноты правильно. Как это ей удавалось? В танце она была ведущей. Если мы танцевали вместе на танцах на  танцплощадках, то она вела меня. Причём вела так, что я крутилась волчком, что бы угодить ей. Она манипулировала мной, как хотела. Я не могла ей возразить потому, что в танцах она была специалистом. Парадоксы необъяснимые встречаются везде и всюду в жизни. Жека Зинченко иногда нас фотографировал, учил меня играть на мандолине.  Учил до тех пор, пока не влюбился,  и пошло поехало. Я не обращала на него никакого внимания и не воспринимала его влюблённость серьёзно.