После освобождения г. Сталино, ныне город Донецк от немецких захватчиков мы с матерью вернулись в Донбасс на её Родину. Сестра моя Аза осталась в Казахстане у своего отца. Приехали к маминой сестре, которая жила в городе Донецк с мужем, с дочкой  Анной, которая была уже замужем и имела ребёнка. Муж тёти Доры, дядя Юрий Тахтаров работал в то время экспедитором. Семья была большая, ютились в одной комнате.  Кроме нас в ней проживал временно квартирант. Спали мы с матерью на полу у дверей. Зимой было холодно и сыро, квартира отапливалась редко печным отоплением, если были дрова. Кормильцем в этой большой семье был дядя Юра. Дочь Анна не работала после родов, а мужа её я вообще не видела, по всей вероятности он  был на фронте. Дядя Юра однажды уехал в длительную командировку. Отсутствовал около месяца. В это время мы доели всё, что было и пришёл день, когда в квартире ничего не осталось с продуктов.. Мать с тётей  Дорой пошли к мусорникам. Обойдя их,  нашли кожурки от картофеля. Вскоре вернулись с  найденным, хорошо помыли их, по пути домой нашли дрова. Растопив печку,  и на плите попекли кожурки от картофеля. Таким образом,  мы понемногу их   ели несколько дней. Вскоре вернулся дядя Юра. Он привёз домой сдобные булочки и сливочное масло, настоящее не такое, суррогатное, как сейчас.. Мне отрезали пол булочки и намазали маслом. Есть мне не хотелось, но я ела потому, что надо было, что бы жить. К еде я была безразлична. Когда  дяде  Юры не было дома долго, мать иногда вместе со мною добиралась в деревню поездом и пешком до  своей сестры Вари. Голода там не было, он гулял в основном по городам. В деревни были куры, яйца, зерно, картофель. Тётя Варя резала кур, когда мы приезжали, набивала сумки картофелем, кукурузой, тушками птиц, столько, сколько могла унести мать. И мы отправлялись в обратный путь. Шли пешком по бездорожью, по колена грязи километров 25. Выходили рано утром, когда стояла кромешная темнота,  и добирались до станции поздно вечером. Ехали поездом до Донецка.   Мать искала работу в городе, но подходящего, не находила. Дядя Юра, возвращаясь домой, постоянно привозил продукты, рискуя этим своей свободой. Но однажды он поплатился за это. Ему дали срок 25 лет. Вернулся он к семье, но почти всю жизнь провёл в лагерях. Тётя Дора сильно уже постарела, причём её всю жизнь мучил ревматизм. Руки и ноги были изуродованы им. Безусловно,  муж ей был в тягость,  и она отказалась от него. Он ушёл и больше никогда не возвращался. Где он провёл свои последние дни жизни,  я не знаю. Когда дядю Юру посадили отбывать срок наказания.  мы вынуждены были с матерью вернутся назад в Среднюю Азию. Так, что возвращались и уезжали с Средней Азии несколько раз. подряд в теплушках. Последний раз дядя Юра привёз из командировки картофель, муку и тушенку. Тётя Дора сварила галушки. Налила мне целую тарелку супа. Без  какого-то аппетита,  стала его,  есть. Но с первой ложкой появилось отвращение к супу. Я выплюнула всё содержимое изо рта. Есть отказалась, да и никто не настаивал на этом.  Опять мы вернулись в Среднюю Азию в Ташкентскую область. Борясь с невзгодами и голодом, без какого-то либо пособия на меня, мать нашла квартиру, устроилась на работу и я редко её видела. Была предоставлена сама себе. Такая жизнь меня в какой-то степени устраивала. Никто меня не дёргал, никто не понукал, никто не учил, никто не заботился, поэтому я выросла свободолюбивой, независимой, пройдя Крым и медные трубы. Вот только до Рима не добралась. Но пути Господни не исповедимые. Может быть,  и там побываю. Тогда уж действительно пройду Крым, Рим и медные трубы. К стати,  медные трубы очень длинные, извлекать звуки из них не каждому по силам. Я пыталась в детстве извлечь из них звук, но это мне не удалось., достаточно того, что я их видела.