К молодым сексуальным, привлекательным работницам, обычно у нас начальник отдела, пристально присматривается. Это не нами заведено, так оно было и будет. Не избежала и я такой участи. Наступило время, когда надо было отвечать взаимностью. То ли  без конца преподносить, на все случаи жизни, своему  любимому начальнику дорогие подарки, или, не имея денежных средств, сожительствовать. Не желая того и другого, он начал мне мстить, преследовать, придираться с целью выжить   с работы, добиться того, что я не соответствую занимаемой должности, а поэтому он  требует моего  расчёта.. Часто он приходил в мой кабинет и затевал такой разговор:  Ну, на что ты здесь мне  такая нужна?  Подарков никаких никогда не даришь,  и любить себя не разрешаешь.  Если бы ты согласилась со мною переспать, то я бы, может быть,  от тебя отстал, удовлетворив своё желание. А так чем больше ты отдаляешься от меня , тем больше мне хочется, что бы ты была моей.. Подумай об этом.  Я не тороплю, могу и подождать, но если не согласишься, то пройдётся мне тебя заменить,  на, более сговорчивую. Время шло. Он взял на работу нелегального секретаря, оформил его маляром. Правдой и неправдой она была выбрана партгрупоргом. На время он от меня отвязался. Она готовила ему обед на работе в Красном уголке,  стелила ему и себе постель, закрывшись на ключ,  где  они отдыхали в обеденный перерыв.  Красный уголк был даже на  любом мелком предприятии. Довольно вместительный с красными знамёнами, с вымпелами, портретами великих руководителей, которые для нас  были не досягаемые, мы их узнавали  только по портретам. Даже когда принимали школьников в комсомол, в первую очередь, зондировали тебя, знаешь ли ты членов правительства по имени и  отчеству,  и какую должность занимает. Если ты ошибался, то этого тебе не прощали  Заставляли подучить и прийти в следующий раз. Эти  Красные уголки использовали лишь несколько раз в год для торжественных собраний, как полагается с секретарём, который  пишет протокол. А в остальные дни Красный уголок был закрыт на замок. Что там творилось,  никто не интересовался. Иногда постель не убиралась, даже когда они уходили вдвоём в отпуск.  Часто, густо можно было слышать от партгрупорга такую речь:  Я от Анатолия Петровича никуда не уйду. Куда он туда и я. То она, вдруг меняет свои положительные отношения на отрицательные: Не дай бог он мне изменит, то я его посажу. За какие его дела она хотела посадить его, я не интересовалась, но догадывалась.  Но перед пенсией, где-то в 55 лет у него появились приступы удушающего кашля, как будто это был не человек, а огромный монстр. В груди, в горле у него всё клокотало и свистело. С каждым днём приступов было больше. Однажды он упал, перед своим кабинетом, врачи констатировали смерть от удушья.

      Но вернёмся к прошлому. В ту весну  всё было хорошо и нормально мой шеф  сожительствовал с партгрупоргом, а я занималась своей работой, вела бухгалтерский  учёт по транспорту, Была диспетчером и кассиром на три, четыре объекта. Где надо было  три , четыре специалиста, а  я управлялась сама. Защиты у меня никакой не было, поэтому грузили на меня всё, что можно, кому не лень.  Но время шло и моему начальнику стала надоедать любовь с партгрупоргом. . Он опять стал на меня кидать свои похотливые взгляды. Иногда предлагал подвести меня до института, где находилось наше управление. В машине уговаривал меня съездить с ним на прогулку подальше от города. Он твёрдо стоял на своём, а я на своём. Как две партии коммунистов и демократов, друг друга не понимали. Почему я такая несговорчивая он не понимал меня. О какой-то нравственности он и не догадывался. Ему, казалось, что у меня есть, какой-то любовник, но мимо его и может быть выше рангом.  Поэтому,   в моём кабинете появился новый человек, смотрящий. Он должен  был передавать всё о чём я говорила и с кем по телефону или так с посетителями. . На вопрос, что он  здесь будет делать и чем заниматься. Он ответил: Я ваш помощник. Раньше, он работал в ГАИ, имел подземный стаж и в 50 лет, уйдя на пенсию, пристроился ко мне помощником. Сидел за столом, часто переписывал что-то, а то чертил,  какие-то графики или писал  объявления.

                                  Глава 2.

        Мой помощник оказался мужчиной покладистым, компанейским, заботливым и внимательным  Часто приглашал к своему обеду. Мы вскоре с ним хорошо подружились, по всей вероятности я ему нравилась, как женщина.. Но это он держал далеко в глубокой тайне. Однажды когда я приболела,  и у меня повысилась температура. Озабоченный этим прибежал шеф и стал предлагать свои услуги: Давай схожу в аптеку и куплю лекарство,  и ты пойдёшь домой, ляжешь в постель. На что я ответила: Мне всё  сделает Лёня, о чём бы я ни попросила его .. Лёня принёс лекарство от простуды и с лекарством я ушла домой. За два  дня моей болезни Лёни в моём  кабинете не стало. Его шеф уволил, приревновал ко мне. Лёня  объяснял шефу, что между нами ничего быть не может, но он ему не поверил и уволил. После ухода Лёни, мне стало совсем  плохо. Я была, как между двух огней с одной стороны партгрупорг, с другой стороны шеф. Началась просто травля. Они следили за каждым моим шагом. Делали свои выводы, подливали масла в огонь.. Занимались чёрным пиаром. Стало не выносимо. Нельзя было без спроса, даже выйти в туалет, помыть руки. Это считалось, чуть не преступлением, за которое я должна ответить по всем статьям вплоть до увольнения. Я была в замешательстве, часто писала рапорт Генеральному директору об увольнении, но успокоив себя, рвала его, не зная, что мне дальше предпринять и как быть.  Однажды осенила меня мысль, что скандалом ничего не добьешься,  это равносильно плевать против ветра, ты будешь в любом случае виноват, и тебя с позором вытолкнут в дверь, закрыв навсегда перед твоим носом. Это меня не устраивало. Партгрупорг оказался твёрдым орешком, мстительным и подлым. Умела сочинять небылицы в мой адрес. Надо было разобраться с одним сначала, а потом с другим, без всяких скандалов молча. На другой день я повела холодную войну. Мой шеф сидел в своём кабинете, занимаясь своим делом. Я чувствовала подсознательно, что несмотря ни на что его мысли  и внимание были заняты мной. Как мне насолить и потрепать нервы хорошо и в конце концов ретироваться.   В моём кабинете была ещё боковая дверь, которая вела в небольшую комнатушку, где находился сейф с документами. Однажды в кабинете, встав  из-за стола,  громко топая ногами,  вышла из кабинета в общий коридор, имитировала, будто я вышла в туалет, а на самом деле топталась на месте., да так громко что бы было слышно шефу.  Шаги были настолько тяжёлые, не похожие на лёгкие женские шаги, как будто топталась корова. Любая женщина, в этом случае, что-то заподозрила бы,  но не мужчина. Они больше прозаические и земные. Поэтому мой шеф клюнул на эту удочку. Шестом чувством я почувствовала это. Приоткрыв неслышно дверь в свой кабинет,  я стремглав с  лёгкостью газели  бросилась в боковую дверь комнатушки и закрыв её на ключ.  Стала наблюдать, что будет дальше. Шеф не заставил себя ждать. Тут же выскочил, как ошпаренный,  из своего кабинета и бросился за мной  вдогонку. Я слышала,  как нажал дверь в туалет, дверь приоткрылась,  так как меня там  не было. Он пошёл дальше, заглядывая кругом в каждую дырку, вышел во двор, прошёлся туда сюда , осмотрев все слесарные, токарные помещения, обошёл вокруг всё здание  несколько раз, вышел на обочину дороги. Но меня и след простыл, нигде не было,  как сквозь землю провалилась. Минут 20 он стоял у  ворот, поглядывая по сторонам, то на Север, то на Юг. Я в то время, как ни в чём не бывало, вышла из подполья и села на своё рабочее место и стала заниматься своей работой. В окно я увидела, что шеф идёт назад, устремив свой взор к земле, как будто чем то удручённый.. В моём кабинете входная дверь  застеклена наполовину, а   рядом стена из стекла, поэтому видимость была отличная. Он меня видел, как я сижу.   Я окликнула его: Анатолий Петрович, я давно наблюдаю за вами из окна. Мне кажется,  что вы кого, то ищите, может быть,  я чем-то смогу вам помочь. Он зашёл в мой кабинет, спросил меня: А как ты здесь очутилась? Я ответила:  Как очутилась? Пришла с утра на работу и вот сижу,  занимаюсь своим делом, с места ещё не сходила, потому, что отчёт не носу. А вы что меня не заметили, когда выходили во двор?  Он молча постоял немного и  ушёл в свой кабинет. Целый день он не выходил из него,  только под конец рабочего дня, как то немного сникший, подавленный, зашёл в мой кабинет и сказал мне: Что бы я тебя больше искал, никогда этого не будет. Клянусь  тебе. Делай, что хочешь, иди куда хочешь, лишь бы справлялась с работой. Я с,  облегчением   вздохнула.  Один вопрос был решён. Действительно с этого дня он от меня отстал. Я наслаждалась свободой. Тратила своё рабочее время по своему усмотрению, тем более специфика работы мне позволяла  это делать.  Одно дело было сделано, но не до конца Мне надо было  эту пару поставить на место, что бы они, в какой-то мере со мной считались. План у меня созрел.